1 сентября для всех нас особый день, даже если мы уже сами не учимся, не учим других, не отводим своих детей и внуков в садик. И все-таки в этот день поднимается какое-то щемящее в душе чувство, возможно, оно появляется потому, что  детский сад, школа – это то время, в котором происходило что-то очень важное,  во многом определяющее  всю нашу дальнейшую взрослую жизнь.

Сегодня мы хотим напомнить вам, нашим друзьям и коллегам, о том, что думала и писала о воспитании и образовании детей раннего возраста Ф. Дольто.

Недавно во Франции было решено открыть ясли для детей двух-двух с половиной лет…

В этом возрасте каждые три месяца приносят с собой огромные изменения в развитии – интересы детей, манера выражать себя (в широком смысле этого слова) – постоянно изменяются. В детский сад, таким образом, будут отправляться только те дети, которые достигли свободы в самообслуживании. До 30-ти месяцев (2,5 лет) ни один ребенок не готов к «естественной» чистоплотности, по крайней мере без случайностей в штанишки, а также – к жизни по расписанию. Если есть желание расширить, увеличить прием малышей в детский сад, то нужно придумать не детский сад, а нечто иное: он хорош только для трехлетних детей, то есть для детей, реально достигших этого возраста.

Те же дети, которые пребывают в яслях после 2 –2.5 лет – остаются инфантильными, потому что их окружение – только малыши и женщины, и даже, если есть в яслях преподаватели – они редко умеют отвечать детям на те вопросы, которые их интересуют. В основном они добиваются того, чтобы научить их умению обращаться с чем либо, песням учат, но все это деятельность – управляемая…Управляемая! Увы! Уже.

Обслуживающий персонал находится в яслях для обслуживания детей и следит за тем, чтобы все было чисто…

Соответственно, никто не может обучить ребенка словарю его тела. Детей ругают, если они сделают лужу, занесут в дом грязь на не вытертой обуви. Женщин-нянечек унижает то, что они делают: они воспринимают свою работу как «трудовую повинность», как тяжкое бремя. Они наемные защитники чистоты…

А должны были бы эти нянечки говорить с детьми об их телах, о нуждах их тел, о пальцах на руках, об их руках, лицах, они должны были бы приучать малышей любить красоту и чистоту, обслуживать себя. Они должны бы были рассказывать им об  их семьях, познакомившись с этими семьями. В конце концов, они должны бы были уметь заниматься с маленькими детьми Так нет же! Очень немногие нянечки загружены работой не полностью и могут позволить себе интересоваться детьми. Тем не менее они, по большей части, сердечны и действительно любят детей.

Зеленый дом подготавливает детей к тому, что их можно доверить яслям или детскому саду, и в этом случае ребенок избегает испытания слишком резким переходом, без обращения к лицу, которое до этого было гарантом его идентичности, его телесной целостности, его безопасности. Он «вакцинирован» от испытаний жизни в обществе.

Приходит к нам мама с трехлетним малышом, которому трудно войти в детсадовскую жизнь, и начинает жаловаться, что у ее ребенка нет никакого интереса к занятиям. «Он, — говорит мать, — не любит свою воспитательницу. Тогда мы обращаемся к ребенку: «Ты хорошо играешь в Зеленом доме, встречаешься тут с другими детьми, и мама твоя тут с тобой: почти как дома. В детском саду мама быть с тобой не может, обучение тебя всяким интересным вещам и занятия с детьми она доверила воспитательнице». – «Воспитательница какая-то… противная, совсем на маму не похожа.» – «Воспитательнице не надо быть ни красивой, ни уродиной, ей не обязательно быть похожей на твою маму, она – воспитательница. Ей платят за то, чтобы она учила детей. Детский сад – не дом. Ты должен понимать разницу». Мы сравниваем, соотносим ситуации. Очень важно научить детей сопоставлению, показать им, как в обществе распределяются роли и функции. Каждому – свое место. «Детский сад есть детский сад. Тебе придется принять его и не ждать, чтобы воспитательница заменила тебе маму или была такой, как ты хочешь». И эти собеседования действительно приносят пользу. Ведь стольким матерям хотелось бы, чтобы воспитательница была похожа на них и, в особенности, чтобы она была «хорошей» со всеми детьми одинаково!

Бесчеловечно разделять мать и дитя, когда последнему всего два месяца. Женщина разрывается между необходимостью зарабатывать деньги и невозможностью ос­таваться рядом с ребенком. Бывает, что женщина боится потерять работу. Бывает, что работа для женщины — это возможность ус­кользнуть от домашней скуки и рутины, требующей быть с ребенком с утра до вечера в маленькой квартирке. Она чувствует себя виноватой. Идет к нам. Мы разговариваем с ребенком, и ей слышно, что мы говорим. Мы говорим с младенцем, и то, что именно мы ему говорим, мать слышит. А директорши ясель не могут ничего понять. Дети, которые перед яслями или детским садом посещали Мезон Верт, отличаются от других. У них нет синдрома адаптации. В присутствии матери мы рассказываем детям, что их ожидает: «Когда мама понесет тебя утром в ясли, она пойдет на работу, как это было, когда ты был у нее в животе, ты ходил на работу вместе с ней. Она раз­говаривала там с разными людьми, а ты был у нее в животе. Теперь ты родился и не можешь ходить на работу со взрослыми, потому что тебе надо быть со своими сверстниками. Тобой будут заниматься другие, так же, как мы занимаемся тобой тут; ты будешь без мамы целый день, потому что мама пойдет на работу». Ребенок слушает всё, что ему говорят; он понимает. Как? Мне кажется, он может понять любую речь, говори мы даже по-китайски. Только французский он будет понимать позже; ребенок просто понимает, что мы говорим ему именно о том испытании, которое его ожидает, ребенок успокаивается, понимая, что это испытание — знак того, что он любит свою маму, что она любит его, что мама у него одна — единственная, он слушает о своем папе, о папе и маме, которые произвели его на свет и трудятся для него.

«Когда вы пришли в ясли, не набрасывайтесь на ребенка с поцелуями. Разговаривайте с ним, разговаривайте о тех, кто был с ним целый день, как все было; ласково, не торопясь одевайте его. Не уступайте своему желанию поцеловать ребенка. Восемь часов для ребенка — то же, что для вас неделя. Он вас забыл, он не узнаёт, он в другом окружении. Когда он чувствует голод, он набрасывается на соску; вы, бросаясь к нему, как он — к соске, создаете ситуацию, в которой, он для вас становится соской, едой, ему кажется, что его пожирают. Ну, так вот, сначала вы должны вновь войти к нему в доверие, поговорить с ним, одеть, вернуться вместе домой. И тут целуйтесь, сколько угодно».

Использованные материалы: Ф. Дольто «На стороне ребенка», Москва-Санкт-Петербург,1997г.

Мы уверены, что в течение всего учебного года мы не раз еще обратимся к этой теме. Тем более, если у вас, наши посетители, возникнет желание ее продолжить. Ждем ваших вопросов, комментариев, пожеланий.