Дорогие друзья «Зеленой дверцы»!

Сегодня мы хотим рассказать вам еще одну историю из ее жизни

Каждая встреча, происходящая в «Зеленой дверце» дает повод к размышлениям. И часто, начатый разговор с родителями или с детьми не заканчивается после ухода посетителей, а заставляет думать о только что состоявшейся беседе и дальше. Иногда тема не отпускает и день, и два. А то и больше.

Был у нас однажды такой случай. Пришли сразу три мамы, знакомые между собой, со своими детьми.

Мама Миши (имена детей изменены), 1г.8м, со своим младшим, третьим, сыном; мама Гали, 1г.1м, с долгожданной дочкой, тоже третьим ребенком в семье, где два других – мальчики; мама Кати, 1г.6м, с первой и единственной дочкой.

Многодетные семьи Миши и Гали очень дружны. Вместе проводят праздники, выезжают за город и т.п.

Миша и Катя уже бывали в «Зеленой дверце», Галя впервые в этот день знакомилась с нашим пространством и его правилами.

Итак, Миша, который не раз бывал в «Зеленой дверце», хорошо знакомый со всеми ее правилами, с первых минут пребывания в этот день в «Зеленой дверце», катаясь на машинке, постоянно выезжал за границы игры с большими колесными машинками. Миша внимательно выслушивал напоминания о необходимости соблюдать правила, и тут же нарушал их, словно приглашал к разговору, но более важному, чем то, что он не должен заезжать на машинке в пешеходную зону. Я спросила Мишу: «Ты хочешь о чем-то поговорить?»

Миша слез с машинки, убежал в другую комнату, где в это время была его мама, и вернулся с телефоном, сел рядом со мной и на вопрос: «Кому ты хочешь позвонить? Маме? Папе?…» — ничего не ответил и продолжал сидеть молча.

Через некоторое время он положил телефон, казалось, без всякого смысла брал в руки и клал на место игрушки, лежавшие рядом с ним, потом быстро вбежал на горку, которая спрятана в «Зеленой дверце» за стенкой, которая отгораживает ее от остального игрового пространства. За стенкой можно спрятаться, но и наблюдать за тем, что происходит с другой ее стороны, т.к. в ней есть небольшие окошки, благодаря которым можно быть незаметным, но и видеть то, что происходит вокруг. Там к нему хотела присоединиться Катя, хорошо ему знакомая, проявлявшая свое желание очень осторожно, я бы сказала, очень деликатно. Однако Миша резко отверг ее. Об этом кричала вся напрягшаяся его фигурка, голос, движения рук.

Промчавшись по горке и направляясь в соседнюю комнату, он вдруг резко остановился у кукольной коляски. Можно сказать, что он стал как вкопанный. Заглянул в коляску, вынул из нее куклу – младенца девочку — положил куклу на диван и стал внимательно ее рассматривать, трогая пальчиком пупок, носик не только куклы, но и свой. Убедившись, что все есть, все на месте, он уложил куклу на диване поудобнее, и стал ее «упихивать» в уголок дивана (словно хотел скрыть эти действия от лишних глаз) и то ли давить, то ли душить кукольного младенца, что понять было трудно. Эти его действия повторялись несколько раз.

Затем он положил куклу на игровой столик, заглянул сбоку ей в глаза, хмыкнул, поднял куклу за ноги и, насколько хватало его сил, ударил ее об стол.

Увидав все это, я подумала, что важно рассказать об увиденном маме Миши. И сказала об этом мальчику. На что Миша, прихватив куклу, с довольным видом отправился за мной следом.

Все три мамы-подруги сидели в маленькой игровой и оживленно беседовали. Я извинилась за то, что прерываю их беседу, и попросила разрешения у мамы Миши рассказать ей об игре ее сына, которой я была свидетелем. Когда я осторожно описывала те действия Миши с куклой, которые были мне не вполне понятны, тут же отозвалась не мама Миши, а мама Гали: «Ой, я Вам сейчас все объясню! Он так любит Галочку, прямо душит ее в своих объятиях!» Без какой либо паузы для того, чтобы мог высказаться кто-то другой, мама Гали стала рассказывать, что Галя предмет обожания не только в собственной семье, но и в семье друзей – родителей Миши и Кати. «Куколка», «Ягодка», и т.п. — вот те эпитеты, которые мама Гали употребляла в своем рассказе, говоря о дочке. Когда я осторожно спросила о том, не замечала ли она каких-нибудь проявлений ревности со стороны ее старших сыновей к Гале, мама категорически отвергла эту мысль.

Пока мы разговаривали, Миша опять пристроил куклу на диван, теперь уже рядом с мамой Гали и все мы стали свидетелями тех действий, которые и были причиной моего рассказа об увиденном. Увидев действия Миши, мама Гали вдруг воскликнула: «Да ведь он ее душит!». Она как-то очень внимательно посмотрела на меня, немного помолчала и стала рассказывать, что сейчас ей вспомнился случай, который произошел во время очередной совместной прогулки этим летом. Тогда, еще не ходившая Галя, лежала на одеяльце на траве, а Миша, который сидел рядом, словно стараясь усесться поудобнее, приближался и приближался к Гале, теперь уже садясь на нее, словно нечаянно, но его действия уже содержали угрозу того, что он явно мог существенно придавить девочку.

Теперь включилась в разговор, молчавшая все это время, мама Миши. Она рассказала, что когда ждала второго ребенка, она мечтала о дочке и очень долго не могла смириться с тем, что второй ребенок тоже мальчик. Прошло несколько лет, прежде чем она была готова к тому, что может принять любого ребенка, который родится: все равно мальчик это будет или девочка. И когда родился Миша, то она приняла это спокойно. В отличие от мамы Гали мама Миши говорила медленно очень тихо и была более задумчива. Она была не так уверенна в том, что ее мальчики не испытывают ревности. Казалось, что она, может быть впервые, почувствовала какие сильные переживания происходят в душе ее мальчиков, и как трудно подчас понять их, оказать поддержку, особенно тогда, когда малышу нет еще и двух лет, и он не может высказать своих чувств словами, да и более старшие, наверняка, переживали, а может быть и до сих пор переживают, как поделить одну маму на троих.

Мама Миши казалась уставшей и грустной.

Я долго думала над этой историей. В «Зеленой дверце» дети очень часто рассказывают нам, как тяжело переживают появление нового члена семьи, изменение их семейного статуса. В одной из наших публикаций мы рассказывали о том, как тяжело переживала появление сестрички ее старшая сестра двух с половиной лет от роду.

Особенно остро, как известно, стоит проблема ревности в многодетных семьях. Как правило, мамы вольно или невольно, как и мама Гали, не замечают этой проблемы, или если и замечают, не придают ей большого значения. Подрастут – все пройдет. Но далеко не всегда проходит, а тянется даже на протяжении всей жизни братьев и сестер.

На примере Миши, мы видим, что ревность детей, особенно раннего возраста, связана с тем, что в это время ребенок выстраивает свою картину мира, в которой он ищет свое место. Его личный младенческий опыт говорит малышу, что мама и он — это одно целое, мама – это и есть он. Мама принадлежит ему и только ему. Но это его естественное представление о мире, связанное с состоянием диады, меняясь по мере его роста, все время натыкается на то, что что-то не сходится и он, со своей стороны, старается как только может (телом, поведением), не имея наших возможностей коммуникации вербальной речью, задавать нам вопросы на которые не находит ответа, пока мы говорим с ним на разных языках.

Почему страдает Миша и разыгрывает передо мной свой невербальный вопрос? Он еще не знает кто он, но уже сомневается, что он это его мама, и что мама принадлежит ему. Но тогда что такое любовь? Любит ли меня мама, когда восхищается Галочкой? Я должен быть как Галочка, чтобы меня любили? Мама и папа больше не любят только меня? Какие же страдания испытывают дети, пока не могут во всем этом разобраться. Но какая же в них вера в нас и жизненная сила, когда они, как Миша, пробиваются к нам со своими рассказами-вопросами, чтобы разобраться в нашем мире. И как нам, взрослым, объяснить, входящим в наш сложный мир детям, что мама и папа могут любить не только их, но и друг друга, брата и сестру, бабушку и дедушку и даже радоваться дочке маминой подруги, продолжая любить и их тоже?

И пока мы не найдем нужных слов для ребенка, он будет не только бить куклу младенца, но и наезжать на велосипеде на маленького брата, или, как Миша, стараться придавить живую девочку, на которую восхищенно смотрит мама. Это же тоже вопрос к маме. И, кажется, она его услышала в «Зеленой дверце».

В «Зеленой дверце» мы, взрослые учимся понимать невербальный язык детей и отвечать на их вопросы. Ведь, рожденная от непонимания ребенком себя и окружающих, ревность блокирует вхождение ребенка в вербальный язык, в культуру, препятствует умению выстраивать здоровые и безопасные межличностные отношения. Приходите в «Зеленую дверцу», здесь, свободные от других наших взрослых хлопот, мы скорее можем увидеть и услышать жизненно важные вопросы наших детей, научимся отвечать на них. Тогда наши дети смогут почувствовать себя любимыми и уверенными в себе рядом с мамой и папой и другими, готовыми их услышать и понять, детьми и взрослыми.